С Александром Песковым мы встретились в баре отеля «Фраполли». Он заказал чашку кофе и бокал французского красного вина, закурил сигарету и стал рассказывать о том, что у него связано с нашим городом
    — Одесса — во мне. Впервые я узнал ее в 1983 году. Вернулся из армии, (меня уволили в запас 31 декабря) и приехал сюда к друзьям на три дня. Компания была отличная, как раз снимали фильм «В поисках капитана Гранта», и я попал в атмосферу праздника, съемок и уехал не через три дня, как предполагал, а через… месяц. Одесса влюбила меня в себя и не отпускала. Потом я, подпитавшись одесским жизнелюбием и юмором, отправился в училище, и контакт с городом прервался на 10 лет.     Я уже стал артистом, очень хотел приехать, но не звали. И вдруг приглашение из Филармонии. Я волновался жутко, зал переполнен, необходимо было доказать, что ты что-то можешь, потому что одесская публика либо принимает тебя сразу, либо не принимает никогда. И судя по тому, что теперь я бываю здесь каждый год, меня приняли. Вчера, например, впервые выступал в Херсоне, это был сумасшедший концерт, весь зал аплодировал стоя.     — А что вы чувствуете в такие минуты?
    — Восторг. Видите, я вспоминаю об этом и уже плачу, я вообще человек плаксивый.
    — Александр, в вашем репертуаре едва ли не все наши эстрадные звезды. Каким образом вам удается передать привычки, манеру столь разных людей?
    — Мне посчастливилось: я учился у ученика Книппер-Чеховой, и в четвертом поколении я ученик Станиславского, а его система все еще работает. Нас учили наблюдать. Вот едешь ты в метро, перед тобой человек, и ты размышляешь: кто он, женат ли, чем занимается, причем все это нужно уметь обосновать. Мой педагог по пантомиме — замечательный Илья Рутберг (благодаря ему я во втором поколении ученик Марселя Марсо), мы с его дочерью, актрисой Юлией Рутберг, бегали потихоньку от папы пиво пить после лекций. Так к чему я это все: у меня хорошая театральная школа, у меня есть азы, я много лет учился, потому сегодня и могу что-то.
    — Обязательно ли вы должны быть лично знакомы с людьми, которых пародируете, или вам достаточно наблюдать за ними, например, по телевизору?
    — Я расскажу вам одну историю, и вы сразу все поймете. Как я ждал приглашения в Одессу, так пять лет я ждал пришествия на мое шоу Аллы Пугачевой. Вдруг в Ялте я начал спектакль, уже отработал Чаплина, зашел за кулисы, и мне говорят: «Она в зале!». Меня как током ударило: откуда, почему, а главное — как работать номер Пугачевой при ней же самой? Номер откровенный, в ее духе. Помучился я, да и решил ничего в нем менять. А потом с трепетом ждал: зайдет за кулисы или нет? Полчаса пронервничал. Вдруг стук в дверь, влетают люди с камерами, входит Пугачева с огромным букетом цветов. Бросает их на пол и говорит: «Песков, это тебе». Потом мы разговаривали минут сорок. Я так волновался, что забыл ей даже стул предложить, не говоря уже о том, чтобы шампанское выпить за знакомство. Пугачева сказала, что надо нам что-то придумать. Так появились «Рождественские встречи» и другие проекты, принесшие мне популярность. Так вот, отвечая на ваш вопрос: когда я начинаю работать, я никогда не спрашиваю у своего «оригинала» разрешения, не стремлюсь с ним познакомиться, я такой же зритель, как и вы. Одних певцов люблю, других — не очень. Но у меня есть кредо: не показывать людей, которые мне антипатичны, и я ему верен.
    — Какая из ваших моделей была самой сложной?
    — Шульженко, это была легендарная личность, к тому же, когда я делал номер, ее уже не было в живых, хотя в детстве мне и посчастливилось побывать на одном из ее концертов. Потом я очень намучился с Ларисой Долиной, делал ее 5 лет. Не шла. Всем нравилось, все хлопали, а я чувствую — не то. Дело в том, что очень трудно пародировать артиста, который практически не двигается. Но мне помогла сама Долина: она пригласила артистов балета, сделала сумасшедшие шоу, начала танцевать, и у меня все немедленно получилось.
    — Ваш любимый номер?
    — Все та же Шульженко и еще один, он очень актерский, вот я почему-то уверен, что ни один драматический актер с ним не справился бы — это Бэт Мидлер. Тут, что называется, попадание в десятку.
    — Делать пародии на западных артистов сложнее?
    — Нет, для меня вообще никакой разницы. Лайза Минелли сразу получилась, Шер — тоже.
    — Дарят ли звезды вам свои наряды или вы шьете их сами? Помню, у вас с Людмилой Гурченко были одинаковые костюмы от Юдашкина.
    — Да, у меня — серебряный, у нее — золотой. Причем Людмила Марковна купила свой костюм уже вслед за мной. Это костюмы из Юдашкинской парижской коллекции, их в природе всего четыре: два в музее, один у Гурченко, другой — у меня. Мы как-то встретились в них с Людмилой Марковной на концерте, осмотрели друг друга с ног до головы и рассмеялись. Актеры часто дарят мне свои наряды, но иногда я сам их придумываю и шью.
    — Вы часто обновляете свои номера?
    — А как же, певцы растут, меняются, и я вынужден меняться с ними. Например, у меня за эти годы собралось 15 костюмов Леонтьева.
    — Бывает, что вам заказывают пародии на себя?
    — Да, и часто. Кого-то я пародировать не хочу и мягко отказываю, кого-то, наоборот, с удовольствием включаю в свою коллекцию звезд.
    — Помнится, одно время с вами выступала дочь?
    — Да, потом она работала в балете с «Тату», а сейчас в раздумьях, чем дальше заняться в жизни. Мы очень дружим, я знаю о ней даже больше, чем мама. И вот у нас состоялся семейный совет, я сказал: «Даша, ты учишься на певицу в Гнесинском училище, так вот, по-моему, это не твое, ничего из этого не выйдет. Ты обаятельна, легко находишь контакт с людьми, ты можешь быть отличным администратором. А хочешь популярности — иди в институт Гостелерадио, а потом будешь вести какую-то программу. Это у тебя должно получиться». Даша в ответ: «Но там же надо целых пять лет учиться». А я отвечаю: «Зато ты будешь профессионалом». Ну, она задумалась над моими словами, а два дня назад позвонила и говорит: «Папа, я тут решила, что ты прав, надо идти в Гостелерадио». В общем, убедил.


Используются технологии uCoz